От автора

Так получилось.
Перед его гробом в церкви я стоял в рабочей форме — черных зауженных брюках, ярко красной релакс куртке «sire» с коротким поднятым воротником и зеркальных очках от Jean Paul Gaultier.
Нет, начну сначала..

Сегодня, наконец, постараюсь ответить на вопрос практически каждого из вас (да-да):
— То, что нынче происходит, это «пенсия» или движение вперед?
Тыщу раз читал и слышал и, надо же, всякий раз терялся..
Хотелось рявкнуть от души, полной грудью выздоровевшего туберкулезника:
— Какая, на хрен, пенсия? Мне даже нет сорока!!
Но, людей из «теплиц» этим не проймешь:) Буду точен, честен и лаконичен.

Основополагающее: Крым — отчий дом. И, по моему глубочайшему убеждению, человек может быть счастлив лишь тогда, когда его мечты не скованы условностями, подразумевающими вынужденную эмиграцию — сладкую или нет неволю.
Была бы возможность в 95-ом начать бороться с недугом дома, в Евпатории, даже бы не задумывался. Но, увы. Состояние здоровья определило совершенно другой вердикт: Москва или смерть..

Забота, любовь, трепетное отношение докторов и персонала больницы — зачет! Вокруг бурлит жизнь, а ты лечишься уже не первый год, ты стараешься. И, поправляясь, жаждешь самоутверждения. Но, вот она, дилемма: кому ты, туберкулезник, нужен? — сопи в две дырочки и постарайся запастись на зиму шерстяными носками..

Об отношении России к иностранцам даже говорить не хочу — податливая ксенофобная, дешевая тягловая, легкая экспериментальная, бесплатная статистическая биомасса.
Естественно, людям, вновь поверившим в жизнь, потоптавшимся на площадке необратимости и вернувшимся в мир, все это добрым не кажется. Как гражданам, так и нет. Потому что, налицо — одобренный всеми слоями общества фестиваль геноцида.
Нет социальной поддержки, нет программ реабилитации и роста, нет ничего и меняться ничего не будет. Туберкулезники в российской индустрии тоталитаризма — слабое звено счастливого общества, его недостойное недоразумение.

Можете контраргументировать мое наглое заявление — часами рассказывать о приключениях больных, нашедших в итоге свои «Клондайки». Всё в этих одах будет завязано на главных тезисах рассматриваемого социума — блате и фарте (особенно первое).
Простым людям в таких историях слово перспектива укажет лишь на возможность, живя в тени, не сдохнуть с голоду.

Лично мне пришлось лечиться одиннадцать лет. Без никотина, наркотиков и алкоголя провести время, замкнувшее в круг условно бесплатные стационары, санатории, современные лекарства и процедуры, калорийную и полезную пищу, отсутствие физических нагрузок и всю прочую атрибутику тяжело больного человека.

Вопрос любому гражданину мира — а кто, таки, за все это платил?
Тарзанов среди носителей палочек Коха быть не может, поющих Наташек тоже — хоть слух и не нужен, громкость голоса не та.. Какая тут, в общем, публичность, или самое малое, заработная плата?
Кстати, вы в курсе, что девочек, признавшихся в том, что болеют туберкулезом, даже «ишаки» насиловать боятся?
Мы жили с этим, зная, кем для них являемся.Для людей, «строящих и заряжающих» российское общество, бывших оппонентов Гитлеровской идеологии, так и не пришедших к пониманию равноправия..
Приходилось меняться, обретать броню. Каждый, желавший остаться в живых, искал для себя что-то новое, мечтая и шагая в будущее.
Представляться смысла нет, вы все и без того меня знаете, расскажу о том, как мысль о возвращении домой сформировалась в ныне рабочей фабуле.

Перелом веков — осень 2000г. Виделись мы всего, раз пять-шесть. Втроем, а после и вовсе — «почти» тет-а-тет. Каждый раз в одном из ресторанов на Стромынке — театр Виктюка и ниже, у Яузы, названия не помню.
Оба туберкулезники, каждый — со своим «багажом»..

— Гоча говорил, к тебе менты наведывались, смеялся.
— Ну да, чуть не спалились. Точнее, спалились, но — пронесло..
— А почему в больнице остался?
— Да, вроде, так логичней. Они машину лишь одну, как обычно, случайно поймали, прямо перед корпусом — я на ней приехал. Минуты не прошло и ребят «хлопнули». Проверили документы, шмон, багажник полный, пять утра. Ну, я и вышел, на разговор. Денег черти получили и отвалили довольные.
Пятница была, кипишь только в понедельник начался. Государственное же учреждение.
— Ну да, логично.
— 48 часов они о нас никому не говорили. Какие вопросы? Мы-то им рассказали, что барыжничаем, покупаем барахло и перепродаем..
Эти «цветные», кстати, ко мне в больницу уже даже по гражданке приходили.
— И как?
— Ребята сказали, что я особо заразен — умираю:)
Смеялся он тихо, но в голос.
— Давно такого не встречал. Менты в колокола даже били. Выйди на улицу, увидишь в какое окно вы ныряли. Пройди дальше двести метров — твоя палата. Дорога она тебе что ли?
— Не то слово. Второй раз лежу, третий год общей практики. Ходить уже стал подолгу. Одни плюсы.
— Ты в первом круге, тубазид?
— Да. На второй ряд не посягал, старался. Утопия это. Сделал перерыв и лег снова. Блюду, чествую. Все такое..
Он кашлял чаще чем я.
— Меня тоже закрутило. Думаю, справлюсь. Лепилы, говорят, неплохие. А остальные Сокольники тоже ваши?
Зимой про педагогов слышал, потом про географов каких-то. Да и министерство здешнее, громко продырявилось. Халтурщики. Там, вроде, менты на вахте.
— Ну да, практиковали. Здоровья нет пока по стране мотаться.
— Собираешься?
— Весной выписка — обязательно. Хотя, мечтал о другом..
— Как, вообще, Резо? По телефону он все тот же — про фраеров шутки шутит, о Ельцине говорил даже, сравнивал с нынешним мусоренком. Отвлекает, я его знаю. Девиц кадрит?
— Плох он, Володя. В Ялту собирается.
— Как город, кстати, климат помогает? Слышал, ты там был.
— Был, но я таким не был..

Говорили о многом. Первые два раза за компоты и другие напитки на столе он платил сам, далее — в складуху.
Мне нравился этот человек, очень. В чем-то даже подражать хотелось. Кстати, именно он убедил меня в том, что у мужчины на руках должны быть часы: механические, с уверенным ходом и растущей со временем стоимостью. Такие, чтобы можно было сыну потом отдать — тоже для повседневного использования. А другие — на вечер:)
Короче, задал он мне-таки вопрос, не упустив ранее озвученную мною мысль:
— Ты говорил как-то, помню, что работа-работой, но сам мечтал о чем-то другом. Поделишься?
Если что-то новое — не настаиваю. А про детские мечты тоже могу рассказать, некоторые до сих пор живы.
Ну, я и «отчитался»:

Озвученные мысли, словно река, в течение часа, а то и больше, переходили из монолога-откровения в спич, срывались в пропасть безответных вопросов и много раз, поднявшись вновь в виде молитвы встречали реакцию одного-единственного слушателя — удивленно поднятые брови, недобрый блеск глаз, одобрительную заинтересованность, откровенный смех и даже матерные выражения..
Импровизированный «триптих» я выстроил из соответствующего количества частей — детских откровений, актуальных мотиваций и аналитики грядущей «осени» жизни:

Живя в Литве (еще СССР), учась в школе, написал как-то в одну из Ленинградских газет письмо с собственными соображениями о причинах практически открытого антисемитизма в стране.

Даже из окон школы, воочию доводилось видеть первые выступления литовских демонстрантов, скандировавших: русские, идите домой!
Тема меня заинтересовала. Осознав правоту манифестантов вскоре понял, что в союзе есть люди, которым приходится куда не «слаще» литовцев — евреям, гнать «русских» которые могут лишь из собственной души. Ну, или физически — путем самоубийства..

Приехали за мной быстро. В класс зашел лично директор и попросил выйти. В кабинете руководителя организации ждали двое, оба в гражданке.
Мы, дети офицеров и прапорщиков, скитавшиеся по военным городкам, толком не видевшие милицию, хорошо знали, что это зло, что это боль и несправедливость.
Я пребывал в соответствующем расположении духа.

Майор попросил у директора чай. Минут через пять на столе, помимо горячего напитка был даже торт. И ел его, почему-то, только я:)
Мужчины смеялись, рассказывали друг другу некие истории из жизни, лишь иногда, чтобы подчеркнуть значимость, задавая вопросы и мне:
— А ты Сабониса видел? или
— В наше время девочки без нейлона на ногах ходили, им удобно там было шпаргалки писать. Сейчас же, наверное, учат всё — ничего не попишешь. Пишут, нет, что скажешь?

Своих я не «сдавал» — ел торт и лыбился. Они были забавны и абсолютно не агрессивны, открытостью смахивая на героев фильма «Жандарм и инопланетяне». Директор, кстати, тоже..
Разговор с блюстителями сложился быстро. Мало того, он оказался непродолжительным.

— Андрей, что ж ты свое письмо в Ленинград отправил, почему не в Вильнюс? Йонава, в конце-концов, под боком.
— Да, мне казалось, русский язык в редакции не особо популярен в Вильнюсе будет, не прочитают даже.
— Ну, может быть, ты и прав. Только теперь сигнал на тебя поступил, прямо с крейсера «Аврора». Наказать мы тебя должны, за вольнодумства.
Директор перехватил инициативу:
— Ты хоть понял за что критика, выводы сделать сумеешь?
— Вполне. Довлатова читал.
— Ну вот и молодец. Забирать мы тебя никуда не станем. Но напишем по другому, майор широко улыбнулся, а лейтенант, что помоложе добавил — пиши, когда захочется, пиши нам. Береги себя. Высылай свои труды в любое издательство или даже организацию, но только здесь, у нас — по Прибалтике. Вот тебе, для убедительности.
Офицер протянул руку.

Тогда я получил первую в своей жизни визитную карточку. Воспользоваться ею, естественно, не довелось, а на содержание текста внутри картонки, во избежание пересудов — даже намекать не стану..

Уже через год, закончив школу я просто так, «на ровном месте» получил первые «синие отметки» от русскоговорящих «мусоров» в Симферополе. Затем в Евпатории, ну и далее, параллельно эволюционной цепочке — от Запорожья до Москвы..
Делать выводы еще было рано, но «вещмешок» уже был не пуст и я двигался дальше..

Далее — совсем короткая история.
Появившись дома после «мини тюрьмы» — армии, выяснилось, что в стране поменялись не только правила карьерного роста, но и «налогооблажение» — за городами теперь «смотрели»
В Евпатории, заручившись поддержкой полусотни лихих голов, эту почетную миссию на себя возложил хорошо знакомый с времен уличных и т.д. развлечений Леха Юхненко.

Платили городскому монстру все — от любых «мастей» председателей до сотрудников МВД.
Как-то встретившись в ресторане, даже не добравшись до десерта, получил я от бывшего боксера-любителя «лестное» предложение. И, в силу полученного образования, тут же дал ответ:
— Существуют традиционные общественные нормы, есть гражданские и уголовные кодексы, есть право выбора.
Преступники же должны бегать от законных представителей власти, иначе общество превратится в тлен.

На том и разошлись. А уже недели через две отца и деда нашего общего товарища, торговавших на колхозном рынке, Леха закрыл в чулан. Оба вышли оттуда травмированными, согласившись платить ежемесячную ренту новоиспеченным благодетелям. Затем, история повторилась. С другими, правда, лицами. Еще и еще..
Крым накрыла очередная круговая порука — бандитизм.

Любая инициатива и самостоятельность ставились на контроль. Скажу больше, под прессинг попали даже уличные и более организованные воришки.
Было тошно и стрёмно, ведь конфронтация значила лишь одно — лечь на дно лимана с помощью заботливых рук вчерашних товарищей.

В итоге, взяв билет в одну сторону, под звуки марша Славянки поезд унес меня в столицу бывшего СССР. Этот город, как тогда казалось, никогда не допустит подобной пошлятины..

Все, что происходило в последующие годы мною выстраивалось лишь в одну формулу — набраться сил и вернуться домой. Еще и вылечиться:)

Москва — зловонная помойка. Но бежать уже было некуда, я не сторонник поиска праведной жизни в условиях чужих культур и ценностей. Да и болезнь — она тоже много значит.. Какая, к чертям, иммиграция, куда?
На первую серьезную «работу», помню, решился, уже харкая кровью. Помогал партнер, затем из родного города «подтянулись» единомышленники. Так и закрутилось.
Вино, девчонки, кабаки. Но это глянец. По сути же — тяжелая работа, ответственность и понимание того, что ты движешься не туда..

В Украине, тем временем, повсеместно начались стабилизационные процессы — общество очнулось. Бандитов «пришвартовали». Оставались у них некие островки, типа Донецка и Запорожья, но даже там правила светского общества позволяли людям заглядывать в будущее собственной страны глазами, пусть бедных, но образованных обывателей.

Чего не скажешь о России — злой, зашуганной стране. Первые пятилетки распила ресурсов «совка» власть, лохуя народ, гоняла мульку об угрозе чеченкой мафии.
Затем, случилось непоправимое — Ельцин преемником назначил мусоренка. Нет, не мента — мусора. Мусорилу. Дешевого и гнойного.
Это чучело теперь сидит на троне, «жарит» малолеток и кайфует, купаясь в лаврах собственной власти, раздав полномочия такому же говну, каким он является и сам.

Как считаете, кто его сменит? И сменит ли его кто-нибудь когда-нибудь вообще?
Наркотики контролируются ими, проституция, тоже. Оружие — говорить смешно. С недавних пор они пытаются возглавить даже рынок поддельных бумаг. Что уж говорить о законных сторонах жизнедеятельности — российские бандиты в погонах контролируют все. И качают..
Добровольно упомянутая мерзость решится отказаться от халявной кормушки? Му-со-ра..

Почему арестант в бывшем «совке» не может жаловаться на избиения вертухаев? Почему? Если он обыкновенный мужик и оказался за решеткой только потому, что украл канализационный люк, желая накормить собственных детей? Кому это выгодно?

Воры живут правилами свободы. У них, официально, даже нет детей. Причина ясна — чтобы не подыгрывать власти, занося и заискивая. Но их не много, таких людей. По сути — монахов..
Как живут остальные? Стоит рассказывать об этом блядстве, или вы и сами все знаете?

В Американских тюрьмах прозябают наркобароны, в Европе — что-то похожее. Здесь же — бедолаги. Хромые, косые, заблудшие. Туберкулезники, бывшие и нынешние — 98% малоимущих, на которых всем плевать.
И все потому что перепуганное общество даже не пытается осознать одной простой истины — любой его представитель завтра может слететь в подобную яму, получая 40 долларов месячной компенсации..
Как, на х.., в таком обществе можно развиваться, думая что ты живешь по законам совести. Какой совести, кем выдуманной?

Романтизм криминального, воровского мира ушел вместе с «совком». Сегодня Россию движет мафия — мусорская, мать ее, Cosa Nostra. И она доберется до всех, убьет или поставит в стойло каждого..

Что можем мы? Видя происходящее вокруг и, стоя в тупике, как в старые добрые, жить разгульно пока не прихлопнут?
Возмущаться? Совсем скоро, закрыв чеченский вопрос, в стране появятся другие враги — политические. Там тоже — смерть или тюрьма.
Выйти на баррикады? Оно мне надо? И силы, даже если захочу — где взять ресурсы?
Ломать необходимо абсолютно все. И строить. Но только нам, туберкулезникам и другим миллионам похожих в этой стране самим такой воз «вывезти» не удастся.

Остается прятаться, уходить в нирвану, помогая друг другу, веря, что придет час, когда каждый здравомыслящий гражданин, пусть даже с Наганом в руке, сможет внести посильную лепту в торжество идеалов гармоничного общества.
Дома ждет жена и ребенок. И я не хочу собственную дочь учить правилам эзопова языка, да и технике быстрой утилизации произведений «самиздат» тоже. Мне все это надоело..

Володя умер через пол года. Туберкулез.
Стоя перед гробом в церкви, чувствуя как со всех сторон «щелкают» фотокорреспонденты, одетые в гражданское, вспоминал его слова:
— Знаешь, Андрей, вы молодые — вам жить, вам и решать. А про большую тюрьму — ты прав, я ее тоже, не узнаю..